беседы или собственные публикации переносил эти идеи на бенгальский язык. Однако даже когда такие двуязычные бенгальцы преодолевали языковой барьер, "Калькуттское обозрение" все равно создавало концептуальные препятствия для межазиатского взаимопонимания. В соответствии с целью журнала распространять "полезную информацию... касающуюся индийских дел", его статьи о буддизме в подавляющем большинстве были посвящены Индии. За исключением редких экскурсов в Тибет и Непал, буддизм представлялся в основном как древняя индийская религия, а не как живая традиция других азиатских регионов.
К счастью, миссионерские предприятия, такие как "История Маршмана" и "Калькуттское обозрение", были далеко не единственными механизмами распространения сведений о буддизме через информационный плацдарм Калькутты; ряд пионеров из числа бенгальских ученых внесли более непосредственный вклад в переоткрытие буддизма. Поскольку европейские исследователи почти всегда опирались на (иногда весьма существенную) помощь индийских (и, еще южнее, цейлонских) ученых, это постепенно привело к формированию круга индийских буддологов, базировавшихся в основном в Калькутте. Однако эти бенгальские исследователи буддизма не просто повторяли индийскую ориентацию "Калькуттского обозрения". Сосредоточившись на санскритских текстах, которые были более знакомы им с лингвистической точки зрения благодаря их собственному индуистскому происхождению, они во многих случаях усиливали эту индоцентрическую интерпретацию, так как буддизм в конечном итоге стал культурным достоянием зарождающегося индийского националистического движения.
Вместо того чтобы поступать из живых буддийских обществ, расположенных через Бенгальский залив в Бирме, Сиаме или на Цейлоне, большая часть информации поступала из Королевской библиотеки Дурбар в Непале (которая сама по себе считается хранилищем утраченных индийских рукописей). С 1830-х годов сведения о ее фондах передавались в Калькутту Брайаном Хоутоном Ходжсоном (1801?-1894), единственным представителем Ост-Индской компании в Катманду. Собирая буддийские тексты на санскрите, пали и тибетском с помощью своего непальского помощника, пандита Амритананды, и отправляя копии в библиотеку Азиатского общества в Калькутте, Ходжсон постепенно изменил как европейское, так и индийское научное понимание буддизма. По мере того как кодикологические находки Амритананды и Ходжсона постепенно отслеживались в Калькутте, они формировали интерпретационную траекторию небольшого круга индуистских ученых, многие из которых учились в элитном колледже Президенти в этом городе.
Самой первой значительной фигурой был Раджа Раджендралал Митра (1822-1891), чьи ранние труды выражали дикие спекуляции, характерные для первых европейских теорий о происхождении буддизма. В 1858 году в своей первой книге Митра сравнил буддийские доктрины с доктринами норвежского культа Одина, уведя Будду как можно дальше от живых обществ приморской Азии и погрузив его в холодные древние воды Северного моря. Но в последующие десятилетия Митра, занимавший должность библиотекаря Азиатского общества, начал использовать рукописи, которые присылали в библиотеку общества Амритананда и Ходжсон. Используя санскритские тексты из Катманду, Митра и его младшие современники начали процесс возвращения буддизма как части своего собственного индийского наследия.
Сотрудничая с колониальным Обществом школьных книг Калькутты и основав свой собственный журнал Bibhidartha Sangraha, Митра начал переносить эти новые идеи на бенгальский язык. Однако самым влиятельным его вкладом в изучение буддизма стала работа на английском языке "Санскритская буддийская литература Непала", опубликованная в Калькутте в 1882 году. Впоследствии эта работа дала знаменитому поэту Тагору много информации о буддизме, что привело его и других англоязычных индийских интеллектуалов к формированию индоцентрической концепции религии, которая, по иронии судьбы, на протяжении большей части предыдущего тысячелетия поддерживалась другими азиатскими народами.
В последующие десятилетия гималайские пандиты, колониальные востоковеды и англоязычные индийцы продолжали поставлять буддологию в Калькутту. Когда в 1895 году другой образованный бенгальский индус, Нобин Чандра Дас, опубликовал свой английский перевод санскритского "Сакья Синха" под названием "Легенды и чудеса Будды", рукопись, на которой он основывал свой перевод, была привезена в Калькутту из Тибета. Как и Митра, который переводил на бенгальский язык европейские карты и географии, Нобин участвовал в распространении и отодвигании во времени европейского представления об Азии.
Дальнейшие открытия были сделаны Харипрасадом Састри (1853-1931), который получил степень бакалавра по санскриту в Колледже Пресиденси, а затем отправился за границу к непальским источникам открытий Амритананды и Ходжсона. В 1898 году он присоединился к санскритисту Британского музея Сесилу Бендаллу (1856-1906) в Катманду для дальнейшего изучения Библиотеки Дурбар. Подготовленный им эпохальный английский каталог буддийских рукописей был опубликован в Калькутте издательством Баптистской миссии, которое к тому времени уже давно отошло от диатриб против нехристианских религий. Тем временем смелый бенгальский исследователь и ученый Сарат Чандра Дас (1849-1917) на основе своих имперских разведывательных миссий в Тибет создал важный труд (хотя и в основном на английском языке) о тибетском буддизме, истоки которого были прослежены до последней, тантрической фазы буддизма в Индии (и особенно в Бенгалии). Сарат впоследствии служил секретарем Общества буддийских текстов Индии, которое было основано в Калькутте в 1893 году.
Таким образом, Калькутта сыграла ключевую роль информационного перекрестка для индийского переоткрытия буддизма. В разной степени сотрудничая со своими коллегами-ориенталистами, именно из интеллектуальной империи британской имперской столицы такие ученые бенгальские индусы, как Митра, Састри, Сарат и Нобин, представляли свои исследования английской и, в меньшей степени, бенгальской читающей публике. Однако, несмотря на то, что Митра и Састри жили в портовом городе, их внимание было сосредоточено главным образом на раннем индийском санскритском каноне буддизма, а не на древних палийских текстах, сохранившихся в Бирме, на Цейлоне и в Таиланде. Их основные источники информации были не только древними и индийскими, но, за исключением Чандры Даса, который жил в тибетском монастыре, они также были удалены от живой буддийской религиозности Азии. Поэтому буддийская литература на бирманском, тайском и сингальском языках полностью игнорировалась в пользу либо древних санскритских текстов, либо средневековых бенгальских, которые, как и сам Будда, могли претендовать на принадлежность к Индии.
Тем не менее, примерно к 1890 году после многовекового молчания в Индии вновь возникло интеллектуальное взаимодействие с буддизмом. Это вскоре привело к появлению публикаций на бенгали, таких как перевод с санскрита легенд о Будде, выполненный Саратом Чандра Дасом. В некоторых случаях эти бенгальские работы были переведены на другие индийские языки, как, например, "Буддхадева-чарита" ("Жизнь Будды") Кришнакумара Митры (1852-1936) 1883 года, которая шесть лет спустя была переиздана на гуджарати в Бомбее, и "Асока-чарита" ("Жизнь Ашоки") Кришны Бихари Сена, англоязычного ректора калькуттского Альберт-колледжа, 1892 года. Но и они были основаны на санскритских источниках, обнаруженных кружком Митры, а также на английских исследованиях в случае с книгой Сена, не имея практически никакого отношения к живому буддизму, практиковавшемуся в других регионах Азии. Более того, хотя в бенгальских журналах, таких как "Прабаси" и "Васумати", стали появляться статьи о буддизме, большинство эрудированных работ Митры, Састри и бомбейского ученого-парси Гуштаспшаха Наримана (1873-1933)
